Чекер кукиш покажет - и отвяжется. Что за принцип такой - все время поучать, унижать?
- Я ни разу не слышала таких слов, - сказала она.
Аркуша смутился.
/молчите, господа/
Вот, подумалось Иннушке, и Толя когда-нибудь его так же пошлет. И не услышит никогда. Не услышит - это очень больно.
- Что на вас надето, Арсений Семенович?
- Я не знаю…
- Знаете, можете не отвечать. Это ведь, в конце концов, Ваше дело…
…На стуле в черной рубашке навыпуск сидит товарищ Сенька - долговязый, нескладный, с курчавыми волосами, в очках, с живыми глазами. Внизу - занавеска. Лестница с подзеркальником. А вот он и сам, на столе, в кресле. Копается в бумагах, что-то выискивает.
…- Тридцать один пужанин. Ни один из них не идет в счет. Что так?
Из угла встал старичок. Он показал на портрет на стене:
- Долги. И память. Я же говорил, что вам нечем заплатить.
Все трое кинулись к нему:
А что делать?…
Что за тип такой - Толик? Высокий, сильный, в черном костюме, галстук, костюм и «бабочки», черные, до блеска начищенные «бабочками». Глаза такие широкие и добрые. Длинная белая рубаха. «Бабочки» у него зачем-то черные. Небритый, без усов, аккуратный. И стоит себе, разговаривает с товарищем Сенькой. А тот стоит в той же позе и не двигается. Пауза затягивается, и беседа их приходит к логическому завершению. Тогда Толик встает и говорит:
На все вопросы ответы есть, и я их вам дам. Тридцать девятый пужанянин, поезд, на котором увезли тебя. Можно воспользоваться им. Вот, у меня тут наготове железнодорожный билет до Мезени. А поезд не пустит тебя. Потому что тридцатого на этом поезде ехало очень много пужан, которых в тот день повезли в Вологду. И в вагонах они были вместе. И, пожалуйста, не перебивайте меня. Этот поезд вас не пропустит.
И при этом на лице такое счастливое выражение. Толя говорит: если бы он пе