Золотое яблоко партнерам. Одни рассказывали, что вы, Евгения Дмитриевна, не знаете, как справиться с мелкими неурядицами, которые то и дело мешают работе, другие утверждали, что наш шеф — «типичный», то есть умный, способный руководитель, и поэтому с ним все получается хорошо и без всяких трудностей. Но это вовсе не означает, что я с ним не могу спорить, требовать, настаивать на своем.
В общем, мы с мамой в итоге пришли к тому, что для меня лучшая рекомендация для нового руководителя — это ваше присутствие на каждой его встрече. Естественно, я не хочу сказать, что все встречи должны проходить только в присутствии вашего супруга. Но я хочу сказать только одно: если вас нет на встрече — значит, вы к ней не подготовились. Если вы на ней отсутствуете, значит, не понимаете, что происходит вокруг вас, понимаете или нет, о чем идет речь. Поверьте мне, это очень важно! Вы на самом деле нужны делу, иначе я уже не говорю о Соне и Манефе.
До свидания, Женя, желаю вам успехов!
Внимание: текст этот передал мне старший брат жены, Петечка.
Чем он руководствовался, какими соображениями, право, не знаю.
Может, где-то в тексте и есть нечто, что могло бы навести меня на размышление о смысле моралистического текста, написанного давно умершим мужем, но я там этого и не нашла, и не очень стараюсь найти. Да и не мое это дело.
А вот что наш брат Петечкин Евгений Дмитриевич в тот же день, через час после отдания письма (не принес его, не принес, после очередной встречи с мужем ушел, захлебываясь слезами, точно так, как сейчас я) отправил в редакцию следующее письмо:
Дорогая Женя!
Я тут прочел Вашу статью и в очередной раз удивился.
Она мне напомнила одного из героев братьев Стругацких — незабвенного Мирана (того, который выжил). Меня всегда поражали его самоотверженность, его «мужество». Его любовь к государству, к человечеству, его бескорыстие. Он ничем не жертвовал для государства. Только любовь к Родине, к русскому народу, которым он себя считал, была главной его жертвой во имя государства и человечества. Ему и в голову не приходило жалеть, например, рабочий класс или крестьянство. То есть он сам считал их за людей, а себя за государство и человечество, тогда как эти люди вовсе не считали ег