Обратный таблоид": в этом уморительном журнале, с историей, вырезанной из "Нью-Йорк таймс", была статья о вас.
Я улыбнулся:
— Не понял.
— Я спросил у Одраде, как вам удалось совратить ее и она свела вас вместе.
Я продолжал улыбаться.
Ее глаза стали квадратными:
— А вы не знаете, кто это был?
— Знаю.
Крупье поставил передо мной пять фишек по пять тысяч долларов. Две сверху.
Ближайший ко мне мужчина перебросился с кем-то парой слов, после чего подошел ко мне и кивнул на стол:
«Бросайте, мистер».
Одела взглянула на меня с возрастающим подозрением: «Вон тот мужчина? Тот гадкий тип?»
Когда я выполнил ее просьбу, она отошла на два шага и увидела в нескольких дюймах от лица «гадкого типа» освежеванную лягушку.
Она медленно поднесла руку ко рту:
«Это еще что такое? Это что, скользкий ублюдок прямо на вашей руке?»
— Нет, сэр.
В ресторане тоже было пусто. Я спросил:
«Как поживает Сара?»
Тот, с кем она разговаривала, повернулся ко мне:
Так же, как когда я ушел, сказал он. Я же не сказал, что вы живете с Одрадей.
Она не видела вас с тех пор?
В ресторан вошла знакомая ей компания. Они встали у другого конца стола и официант, стоящий ближе к ней, стал рассказывать о какой-то футбольной команде, в которую они ходили на стадионе Брус-Ривер.
Она была заинтригована, но в целом спокойно реагировала на происходящее.
Сидящий перед ней мужчина поднял свой бокал и сказал:
"Вы, можете считать меня чокнутым, но это должно быть что-то умопомрачительное".
Близкая подруга Одрады, одетая во что-нибудь очень простое, обратилась к нему:
»Не стоит так говорить, Питер».
Мужчина ответил ей:
»При чем тут Питер? Кого это волнует?»
Довольно долго сидели молча. Наконец, та женщина произнесла:
Мы не можем в присутствии Одраты обсуждать такие темы. Она убьет нас обоих.
Выпили.
Та женщина встала и сказала:
Я, все равно, не понимаю, почем